Родом я из северного шахтерского городка

Родом я из северного шахтерского городка. Городок разбросан вдоль сопок, состоит из многих маленьких поселков, называемых местными жителями зонами: Третья зона, Пятая зона. Из чего можно заключить, что обосновали его на месте лагерей.
Из первых лет своей жизни помню очень ярко несколько моментов.

    У меня есть старший брат, он для меня авторитет, я его люблю и уважаю. Мама отпустила нас с компанией Володиных приятелей за голубикой. Все дети запаслись кто бидончиком, кто банкой, привязанной на веревке через плечо. У меня в руках кружка, мне всего четыре с половиной года и много ягоды я набрать не могу. За поселком мы разбрелись по болоту, собственно далеко ходить и не надо, ягоды столько, что все болото до самого горизонта кажется синим. Ягоду набрали быстро, а болото так и осталось синим. На обратном пути дорогу нам перегородил огромный бык, он рыл землю копытом, поглядывал на нас из-под доски, привязанной к рогам, и ревел, раздувая ноздри. Дети бросились врассыпную. Спаслись все. Потом собрались на дровах у нашего барака, ели ягоду и шумно обсуждали кто как не испугался. Володя молча поглядывал на всех. Когда бежали, он упал и рассыпал свою ягоду. Мне стало очень жаль Володю, он и коленку расшиб, и остался без лакомства. Я хотела поделиться с ним ягодой, отсыпать из своей кружки в его бидончик, но он отказался. Он ведь не маленький нюни распукать из-за какой-то голубики, ему уже шесть лет.

Как настоящий

Мы с братом гуляли. Кто-то нам сказал, что приехали наши родители - они уезжали к бабушке. Мы мчимся домой. Я просто-таки врываюсь в кватиру и на пороге застываю в нерешительности. Рядом с мамой, прижавшись к стене стоит маленькая девочка. Такая хорошенькая, круглолицая, с большущими синими глазами, с конопушками на щеках. Но почему-то она не в платьице, а в брючках. Я кидаюсь к маме, обхватываю её за ногу. Мама наклоняется, чтобы обнять меня, а я шепчу ей на ухо:"Мама, а это кто?"
- "Ты забыла?! Это же твой братик."  И меня охватывает радость, это мой младший братик! Он не умел ходить, когда его увозили, а теперь ходит! Ну как настоящий ребёнок!

А вы видели облока над головой?

Там же, в далеком детстве я узнала о Боге, о Его всемогуществе.
Я что-то соврала маме. Мама огорчилась моему вранью, стала объяснять как это не хорошо обманывать, тем более маму:"Ну обманешь ты меня, а Боженька всё видит и слышит. Он ведь там." И показала на небо. Я долго стояла среди двора и смотрела на синее небо, на пушистые облака и думала, что на таких красивых облаках Боженьке наверное очень нравится жить.
Мимо меня шла женщина, и тоже стала смотреть на облака. Я радостно сообщила ей, что там на облаках Боженька и если кто-то будет врать, то Он обязательно услышит.
Вот так я и живу, всю жизнь поглядывая на облака. Но в церковь пришла совсем недавно, шесть лет тому назад.

Переезд

Мне было пять лет. Мы переезжали на постоянное жительсво в другой поселок. Ближе к большому городу. Ехали в товарном вагоне. Половина вагона была загружена строительными материалами, родители собирались строить дом. В другой половине был наш скарб, наши спальные места и наш фикус. Фикус иметь в доме тогда было очень модно, и ему бедолаге пришлось ехать с нами в далёкие края. Здесь же была установлена печь-буржуйка, на которой мама готовила обеды и грела воду чтобы мыть нас и для стирки.
В приоткрытую дверь видно было мелькание сопок, болот, скал. Деревья то приближались почти вплотную к дороге, то убегали к горизонту. И за этим было забавно наблюдать. Иногда поезд громыхал по перекладинам моста. Иногда нырял в тунель, и тогда мы радостно кричали:"Ночь, ночь, ночь." Родители радовались, когда состав пролетал мимо станций без остановок, но часто состав останавливался, наш вагон загоняли в тупик. И приходилось подолгу чего-то ожидать, томиться в раскаленном вагоне. У родителей начинались разговоры, что "надо пойти к дежурному, отнести, чтобы прицепил." Мы не понимали о чём речь, но радовались когда отец уходил в сторону станции, значит скоро поедем дальше. Мама всегда оставалась с нами, на случай, -"если вдруг поедем до прихода отца, чтобы дети не остались одни и не испугались."
В памяти не отложились первые дни приезда. Поселились мы у бабушки. Родители уходили на строительство, а бабушка оставалась с нами, на улицу выпускала редко, боялась, что мы заблудимся на незнакомых улицах. Посёлок показался мне тогда очень большим, как город: огромные двухэтажные каменные дома, асфальтированные тротуары, дороги отсыпаны не шлаком, а гравием. Вдоль домов разбиты полисаднички с цветочными клумбами и молодыми топольками. Магазин маленький. Там в родном поселке у нас был магазин с маникенами, а здесь одни полки и прилавок. И в продовольственном нет ни колбасы, ни икры, ни хороших конфет. Я не помню, чтобы нам покупали колбасу, икру или дорогие конфеты. Но там, дома мы могли подолгу любоваться ими через стекло ветрины. А здесь таких ветрин небыло, и в магазин ходить было неинтересно.

Забавные истории о братике

Валере купили новый костюмчик. Понадобилось срочно показать его подружке Леночке. Валера очень торопился - быстро приоделся и побежал. Почти тут же вернулся, бегом промчался в детскую. Мы подумали, что что-то забыл. Но буквально через минуту Валера прибежал к нам держась за коленку обеими руками, и сквозь плач что-то пытался сказать. Мы с трудом оторвали его руки от коленки, и увидели большую дырку на штанишках, вырезанную ножницами. Долго успокаивали Валеру. Он всё всхлипывал и всхлипывал, пытался заговорить и опять плакал. Это же такое горе было - спешил к подружке, зацепился за что-то штаниной и вырвал клочок. Решил дырочку отрезать ножницами, чтобы брючки опять стали целыми, а получилась огромная дыра во всю коленку.
Брючки мама обрезала и подшила. Получились симпатичные шортики. Леночке костюмчик понравился.

У нас во дворе всегда жила собака или две, всякие Пальмы, Жучки, Рексы, Байкалы. А вот самую первую нашу собачку звали Мушкой. Она была малюсенькая и её рычание больше походило на жужжание большой мухи, наверно поэтому её так и назвали. Мушка ощенилась. Мы заглядывали в будку, пытались рассмотреть сколько там щенят, и какие они. Щенята кряхтели, наползали друг на друга, прижимались к мамаше. Мушка прикрывала их своим тельцем и поглядывала на нас, будто спрашивала:"Не обидете? Не заберёте?" Мы не хотели обижать щенят и расстраивать Мушку, немножко посмотрим и уйдём. Валере строго было сказано:"К будке не подходить." Валера делал вид, что у него есть занятия и поважней. Но ему представился случай. Нас во дворе небыло и Мушка куда-то отлучилась. Валера залез в будку, наверное у него сердечко от счастья колотилось - щеняток можно подержать в руках! Но Мушка была хорошей мамашей, вернулась быстро. Мы услышали Валерыны вопли:"Ма-а-м-а-а, меня Муха укусила-а."
- "Ох! Он уже мухи испугался. Шлёпни её рукой, она и улетит."
- "Ага-а! А она опять меня кусает."

Нас с раннего детства приучали во всём помагать старшим. Родители на все работы во дворе, в сарае, в огороде брали нас с собой. Не просто поприсутствовать, а поручали посильную нам работу. Все вместе работать начинали, все вместе заканчивали работать. Валера всегда вымогал себе поблажки: "Я ведь ещё маленький!" Отец попросил Валеру принести с огорода забытый там ломик. Началось хныканье:"Я уже устал. Лом тяжолый. Пусть Вова пойдёт со мной." И так далее, и ещё минут пять. Но отец был неприклонет. Валера еле волоча ноги пошел, долго не возвращался. Мама засомневалась:"Может быть и в самом деле кого-нибудь послать на помощь?"
Калитка с грохотом открылась. Счастливый Валера, держа под мышкой ломик, двумя руками тянул во двор огромную дубину. "Я из неё сделаю палицу как у Ильи Муромца."

Помню звучание её голоса

Я не знаю какое время года мне нравится больше. Летом душно, но природа расцветает в своей красе. Осенью промозглые дожди, но пахнет дымком - жгут листья, и духоты нет. Зимой колючие ветры, морозы, но хрустит снежок под ногами, на окнах кружева, в печке потрескивают дрова, наш дом просто утонул в сугробе - над снегом возвышается одна крыша. Весной слякоть и распутица, но уже щебечут птицы, благоухают кусты серени.
Зимние каникулы я любила больше, чем летние. Они короче, не успеешь привыкнуть к безделью, а уже - ура в школу!
На зимних каникулах по утрам можно не торопиться  вылезать из под одеяла. Можно просто лежать и слушать как завывает ветер за стеной, как мама топит печь, хлопает входной дверью, потом возвращается. Звенят банки - мама процеживает молоко. Зашумел чайник на плите. Пора вставать, но не хочется нарушать привычных звуков. Мама почти всегда пела, когда занималась делами одна. Пела русские народные и украинские песни. Увы, я петь не умею - нет ни голоса, ни слуха. Но до сих пор пою мамины песни, маминым голосом. Не вслух, а там, внутри. Помню до мельчайших подробностей каждый звук её голоса, только как его возпроизвести?
"Бежит река, в тумане тает..." "...Ветви берёзок полощет, сон нарушая лесной." "Расцвела под окошком белоснежная вишня". "Степь да степь кругом, путь далёк лежит..." И ещё много-много других. Все немного с грустинкой.
Зимними вечерами к маме  заходили соседки попить чайку. Мама нас не баловала - пришли взрослые, значит нам надо идти в детскую. Нечего уши развешивать. Но уши тянулись сами услышать что-нибудь интересненькое. Взрослые часто пускались в воспоминания, в свою молодость, в детство. Из таких разговоров я узнала, что мама очень рано - в тринадцать лет осталось сиротой. Дедушка - мамин отец, работал в колхозе кузнецом. Его репресировали - ушёл на работу и никуда не пришёл, по дороге в кузницу его арестовали. А бабушка оставшись с четырьмя малыми детьми, начала часто болеть и умерла в тридцать семь лет. Мама в детский дом уезжать отказалась, младших сестрёнок увезли, а братик так уцепился за шею мамы, что его оторвать не смогли. Мама сама воспитывала своего братика. Ей пришлось бросить школу и пойти работать в колхоз за трудодни. Они голодали, но с помощью соседей выжили. Это были военные годы. Когда маме исполнилось семнадцать лет, она прибавила себе год, завербовалась и уехала работать в Охотск.
Учиться маме больше не пришлось, но малограмотность не помешала ей долгое время проработать на заводе мастером, на такую должность обычно брали инженеров.
Других подробностей из маминой жизни я не знаю, а сейчас уже и расспросить некого

Сказка про любовь

Про любовь надо петь как маленький серенький соловейка - с красивой щемящей грустинкой. Есть опасность, что получится как у воробъя в солнечный день на балконном периле - звонко, радостно. А хочется выйти и сказать - кыш.

Поэтому расскажу я вам сказку, она тоже про любовь.

После оплаты всех коммунально-ясельных услуг денег осталось достаточно, чтобы позволить себе покутить. Накануне всё женское народонаселение посёлка стояло в очередях за деффицитом, и наверное там что-нибудь осталось. Мы с дочей решили пойти присмотреть себе новую куклу. Нашлась рыжеволосая Катенька, с веснушками на резиновом личике, с большущими глазами. Решили - надо забирать. Стоим в очереди в кассу. Доча встаёт на цыпочки, тянется к моему уху:"Мама, а вон тот смотрит на меня,... хочет со мной,...к нам домой".
-"Кто он?"
-"Не знаю, он молчит и боится."
-"Где ты его видишь?"
-"Да во-он, на краюшки сидит".
На краю полки сидел маленький леопардик совсем один, без мамы, братиков и сестричек. Резиновый, присыпанный чем-то рыжим бархотным, и от того казался плюшевым, но живым. Глазки тоскливо и широко смотрят, ротик приоткрыт, вот-вот скажет:"Я потерялся". Леопардик пошел с нами, к нам домой. Он прижимался доверчиво всем крохотным тельцем к дочиным ручкам и всё переживал-"А вдруг передумают". Дома леопардик был представлен всем обитателям детского уголка, и даже мячику. Все относились к нему бережно, ведь он потерялся. Как-то у дочи было скверное настроение, и леопардик остался валяться в куче кубиков.
- "Доча, все игрушки на полке, а леопардик на полу. Надо его пожалеть."
-"Не буду."
-"Он ведь обидится и уйдёт в лес. В лесу холодно, он может утонуть в сугробе".
-"Не буду".
Утром проснулась от дочиных всхлипываний у окна:"Леопарди-ик, вернись. Я хочу тебя пожалеть". И опять:"Леопард-ик. Ты хороший, иди скорей, я тебя согрею".
Долго успокаивала ребёночка:"Леопардик вернётся, но он убежал далеко, а снег глубокий, ему очень трудно идти, он ведь маленький".
Умывались, одевались, завтракали, наводили порядок в комнате. Доча поминутно подбегала к подоконнику, приподнималась на цыпочках - может уже пришёл?
Леопардик появился неожиданно. Доча от радости опять заплакала. Лепардик был нежно упрятан в ладошки, весь исцелован и обласкан.
Он до сих пор сидит на полке в шкафу. Уже весь почерневший и затвердевший, но он всё ещё любим.

Оглянуться и увидеть
День был очень странным. Вроде бы всё как обычно, но постоянно хотелось оглянуться и увидеть это, то самое, что нагоняло тревогу. Всё нормально. Солнечный день. Масленица. Народные гуляния. Детей катают на розвальнях. Мужики пытаются по очереди карабкаются на столб за призами. Блины. Горячий чай. Песня и пляски под баян. Горки. Снежки. Но что же там за спиной?
  Мама очень ждала возвращения Володи из армии:"Пойдёт учиться. Ты уже будешь работать - выдюжим!"
Уже куплены в кредит для Володи: куртка - японская стёганная болоньевая, туфли импортные, джемпер импортный, рубашки, брюки, магнитофон последней модели. Придётся покупать новый костюм, сыночка наверняка возмужал, значит старый костюм будет мал. Володя прислал маме поздравление на гибкой пластинке, там наверняка записан его голос, но проигрыватель, как его не уговаривали!, работать не хотел. А сегодня с утра вдруг заработал. Пластинка уже прокручена много-много раз, уже каждое слово выучено наизусть, а мама не может успокоиться:"Сходи, поставь."
Вечером мне уезжать. Поезд в 18 часов 20 минут. Маме на работу к 16 часам. Она всегда уходит пораньше, чтобы не торопясь переодеться в рабочее, всё обойти и проверить, получить на складе респираторы - без респиратора в цехе дышать не возможно - известковая пыль. В 15 часов мама уже была одета, ей надо было уже идти, а она всё тянула время, ходила из комнаты в кухню, потом опять в комнату. Опять ставила пластинку. Я смотрела на маму и никак не могла понять в чём дело, что-то от меня ускользало. Что?
Мама ушла. Я стояла оперевшись на старый высокий комод и смотрела в окно маме в след. Что ни так?
Вспомнилось, как мама накануне каждого Нового года покупала яблоки, мандарины, конфеты, орехи, и всё это богатство ссыпала в нижний ящик комода и замыкала ящик на ключ. Если ящик выдвинуть, то там наверняка сохранился запах новогоднего праздника.
Вдруг увидела за окном маму, она возвращалась домой. На часах 15 часов 45 минут. Что такое?
Я кинулась к двери. Дверь уже распахнулась, на пороге стояла мама :"Доча, не обижайся на маму, прости меня. Мама всегда вас всех любила. Ну всё, я пошла." А в глазах такая грусть...В уголках глаз слезинки.
"Мамочка, что случилось?"
Но дверь уже захлопнулась. Мамины шаги стихли.
Окно. Дверь. Окно. Дверь.
Нет. Надо собираться. Скоро на вокзал, а сумка не собрана. Всё  впопыхах побросала в сумку. Надо идти. Но что же там за спиной? Мамочка, что же случилось?
Пригородный поезд уже у платформы. Желание - вернуться домой. Но остаться нельзя. Если поехать завтра, то будет пропущено без уважительной причины две пары, и тогда стипендии не видать как своих ушей. Надо ехать.
Уже стемнело, за окном ничего не видно, но не покидает ощущение, что поезд движется в обратную сторону. Нет, если бы ехали в сторону Хабаровска, то уже давно доехали бы, значит едем правильно. Кто-то сидит за спиной! Нет, показалось. Там стена вагона. Вот огни знакомой станции. Едем правильно. Остановка. Поезд трогается, но почему-то в обратную сторону.
- Мы едем на запад от Хабаровска?
-"?"
- Мне кажется, что мы едем на восток.
- Ну, что вы. Мы едем правильно. Успокойтесь.
Вот замелькали огни, ставшего родным за два года, городка.
Вокзал. Автобус. Арка. Общага.
Девочки встречают:"Картошки, варенья привезла? Ой, и пирожки мамины! Тонь, мы твою маму любим!"
Побежали варить, жарить, кипятить. Стол накрыт, почти вся группа в сборе. Праздник! - местные с выходных вернулись!
Всю ночь не спится. По коридору без устали снуют-топочут-шаркают студенты. Плещется вода, гремят кастрюли. Когда же они спят?
Окна стали серыми, сейчас будильник зазвенит. Так кто-то и простоял всю ночь безмолвно за спиной. Я лежу, а он стоит. Страха нет, но что-то не так.
Плетусь вслед за девчонками по улице. Вопросительные взгляды, но молчание. Ждут, что сама всё расскажу. Раздевалка. Аудитория. Урок немецкого. Толчок в бок. ? А, меня спрашивают. Отвечаю быстро, без запинки. Оказывается на этот вопрос уже ответили, мне надо было отвечать по другой теме.
- Вы температурите? - Издёвки нет, спросила сочувственно.
Опять общага. Девочки готовят обед. Смотрю напряженно в окно. Что? Что же? Вдруг на весь коридор:"Где ваша Антонина? Антонина!" Выбегаю. Комендант.
- « ?»
- Езжай домой. У тебя мать умерла.
Голос подруги Нины:"Да вы что? Разве так можно?"
Бегу. Через улицу. В парк. Скамейка. Нина. "Пойдём?" Долго бродим по парку. С боковой аллейки девочки.
- Тонь, пойдём. Мы билеты купили.
Поезд медлит. Ползёт. А может?...
- Валера, мама где?
- Увезли в больницу.
- Она заболела?
- Нет. Умерла.
Всю ночь лежу с открытыми глазами. Рядом дышит Нина. Не спит.
- Спи.
Не спит. Вздыхает. Дышит.
После похорон Володя уехал дослуживать. За мной приехали девочки - надо ехать на сессию. Преподаватели сказали, что закроют глаза на пропущенный месяц. Да. Диплом нужен. Как же Валеру оставить?
- Езжай, я буду нормально себя вести. Женька поживёт со мной. Да, Жень?
Я помню всё до мельчайших подробностей. Каждый шорох, каждый момент, каждое ощущение.
Мама знала, что видит меня в последний раз, и что Володю из армии она не встретит, что Валера будет расти сиротой.
Как же тебе было тяжело нас оставлять, мамочка.
Иногда хочется оглянуться и увидеть маму, но там опять никого нет. Или я не вижу? Кто-то же есть, кто-то оберегает маня.

Отредактировано Антонина Федоровна (2010-04-18 12:43:34)

Первая грусть

На зимних каникулах мама отправила меня в гости к своей сестре Любе. Это одна из сестёр, выросших в детском доме. Я её не знала, но навестить согласилась - хотелось приключений. Однако поездка получилась очень спокойной, без стрессов. В поезде познакомилась с женщиной, которая всю дорогу рассказывала мне про свою трудную жизнь, про своих троих деток и внучку. Рассказывать она умела, у меня осталось впечатление, что я слушаю по радио главы из романа. Слушала её почти не перебивая, с открытым ртом и думала что она наверное актриса театра на пенсии. Красота у неё была во всём - голос, движения, осанка, черты лица, причёска очень простая - пробор по середине и тугой пучек на затылке. Дворянка - думала я. Уточнить не успела - дворянка или актриса - женщина засобиралась, ей скоро выходить, попросила мой адрес:"Что не успела рассказать, напишу".
Я про неё забыла. Молодо - ветренно.
Закончились каникаулы, приехала в общежитие. На моей кровати лежит письмо. Обратный адрес - в/ч. Почерк не знакомый, подумала, что у брата не оказалось конверта, попросил когото запечатать и отправить письмо с почты. В письмо была вложена фотография, два незнакомых лица, солдатики. Интересно. Адрес, ФИО совпадает - мне. А фотография откуда? Начинаю читать. Хм. Мне!
Девчонки уже собрались, рассматривают фотографию. На фотографии справа светловолосый здоровячок круглолицый с пухлыми губами и  курносый; слева - темненький, спортивного вида паренёк с правильными чертами лица. Из письма понимаю, что один из них сын "актрисы-дворянки" - "Мама сообщила адрес и т.д..." Только забыл написать который из двоих - он. Девочки постановили:"Тот, который слева. Который справа тебе не пара." Оказалось, что девочки правы - тёмненьки. Серёжа писал часто и очень красивые письма. В письмах стихи. Мы читали одних поэтов, но он знал много стихов неизвестных мне. Я жила от письма до письма. Были встречи - четыре или пять, точно не помню. Разочарования не наступило, а наоборот - влюблённость закончилась и пришла любовь. После армии, буквально на второй день по возвращении домой, Серёжа уехал в Минск учиться. Мы опять переписывались. Когда он приезжал на каникулы - встречались. Я уже знала, что по его распределению поеду с ним. И вот как-то мне не спалось. Была чудесная ночь, бывают такие, когда уже тепло, пахнет тополинной смолкой и светит огромная луна. Сидела у окна надо было написать письмо, а оно не получалось. Рассматривала фотографии, кудато уплывала в своих мечтаниях. Ближе к рассвету запел соловей. Слушала я его, слушала и вдруг поняла, что никуда мне с Серёжой ехать не надо, и встреч не надо и писем. Прощальное письмо сложилось быстро. Написала, запечатала и пошла отправалять. На выходе из общежития вахтёр тётя Серафима возмутилась:"Пять утра, все уже вернулись, только прилегла. Ну куда ты?"
-"Да, я не долго, вот только письмо в ящик опущу."
-"Пойдёшь на работу и сбросишь."
-"Нет. Сейчас. А то вдруг передумаю."
Потом мы с тётей Серафимой попили чайку и я побрела спать.
Письмо от  нас до Минска шло примерно пять - семь дней. И обратно столько же. Уже через два дня я получила ответ почему мне не спалось, и почему я решила прекратить переписку с Серёжей. Пришло письмо от Серёжиной мамы. В то время когда мне не спалось - у него была свадьба и он уже готовился стать папочкой.
Но я уже привыкла к мысли, что нам не быть вместе.

Отредактировано Антонина Федоровна (2007-12-31 13:10:51)

Господь сам показал мне тропинку.

Я крестилась уже взрослой, но скорее не осознанно, так, на всякий случай. После этого несколько лет в церковь даже не заходила. Всё думала, вот поеду в город, зайду в церковь хоть свечку поставлю на помин души мамы. А что ещё и помолиться можно, записочку подать и поприсутствовать на службе даже и не догадывалась. Но так и не зашла. Господь сам показал мне тропинку.
Дочь росла болезненной. Часто бывало лежит безсильная и не знаешь чем помочь. Температура нормальная, ничего не болит, а нет сил поднять руки-ноги. Голову от подушки еле отрывает.
           Кто-то подсказал ей сходить к тётке-знахарке. Лечит всех и от всего быстро. Пошла. Тётка поставила диагноз - защиты у тебя нет, я тебе её поставлю, только надо чтоб крещёная была, принеси хлеб, соль, ножницы, свечку парафиновую, буду лечить. После "лечения" дочь с полгода летала как на крыльях, лёгкость во всём теле, жизнерадостность, любовь ко всему миру. Потом опять плохо, опять к тётке. И так несколько раз. Только периоды жизнерадостности всё сокращались и сокращались. Я всем этим её походам не придала значения - а пусть дитятко позабавляется. Потом, когда с дочерью произошли разительные метаморфозы, я никак не могла понять откуда всё это взялось. С первых лет жизни общительная и приветливая, вдруг моя доча стала комком злости ко всем и ко вся. Её злило даже то, что я зашла к ней в комнату, а уж если что-то спросила... Потом она перестала ездить в институт. Сессия, а она лежит. Начну уговаривать или ругать, в ответ - рык. Единственное, что я много дней подряд слышала от дочери - это сказанное со злостью: "Выйди, мама." Потом наступило полное безволие и апатия ко всему. Я видела только напряженную спину: "Дочь, ну ты хоть встань поужинай." В ответ рык и ни слова, от злости аж судороги по спине. Потихонечку мной овладевала паника. Слонялась по квартире, тыкалась из уга в угол и ничего не делала. Муж стал косо посматривать - то забуду обед приготовить, то постирать, в квартире бардак. Как-то спохватилась - дома и есть нечего. Отправилась в магазин. Прохожу мимо клуба, на крыльце бабульки собрались. Бабабушка Поля стала мне выговаривать:"Вот ходят-бродят, а человек приехал. Нет чтоб прийти послушать. Они носятся, всё им некогда. Ты объявление читала? Батюшка приехал, вон он."
Махнула на окно. В окне необычной красоты лицо: улыбка прячется в бороде, за очками - синие добрые глаза. Приветственно кивнул мне головой.
          Хм.
          Бабушка Поля продолжает мне выговаривать за всю деревню сразу: "В кино так бегут и на танцульки. Целыми днями помидорами на рынке торгуют. На скамейку как усядутся...А человек приехал, так никто не идёт.Оставайся, девка. Только голову платком покрой."
Я потопталась на крылечке, посомневалась, глянула на окно. Улыбка и добрые глаза всё ещё там. И уходить уже было неловко.
          Содержания проповеди не помню, мне хотелось поскорей попасть домой, там дочь и что-то надо делать, ведь совсем дитёнок погибает. Может врачу какому надо её  показать? В понедельник пойду к Тимофеевне, может что посоветует, с пелёнок ведь знает моего детёночка, все её болячки. Скажи Тимофеевне что стало с моим ребёнком, никогда не поверит. Может к психиатру надо? Может с ума сходит?
         Проповедь закончилась, и я заторопилась к выходу. Уже в фойе услышала:"Подождите, пожалуйста. Не уходите. Скажите своё имя, ваше лицо мне очень знакомо, но не могу вспомнить имя."
-"У меня нет знакомых священников. Я в церковь никогда не ходила. Скажите, а к знахарке ходить..."
-"А зачем вы пошли?"
-"Не я. Дочь."
-"Не уходите. Я сейчас принесу вам книгу. Почитайте и дочь пусть почитает. А потом я привезу вам книку о колдунах и знахарях."
Он дал мне маленькую книгу в бумажной зелёной обложке - Иоанна Крестьянкина "Опыт построения исповеди". Я была в недоумении. В чем это мне исповедоваться? Но книгу читать начала. Первые страницы давались с трудом, а потом не могла оторваться. Оказывается всё вокруг не так как мы себе представляем! Как же мы не видим?! Всё вот оно, перед глазами! И такое волнение меня охватило, как же это я? Как я живу? До чего ребёнка довела!
            Заглянула в комнату к дочери. Не спит. Стала зачитывать ей отрывочки. Дочь на меня рыкнула.
            Утром опять просочилась в детскую с книжкой. Дочь послушала и опять рыкнула.
Ребёнок рычит, а я опять с книгой у изголовья.
Потом стала "забывать" книгу на краю дивана. Потом стала замечать, что книга читается в моё отсутствие. Потом стала "забывать" зайти в комнату к ребёнку и дождалась:"Мама, а сегодня читать будем?"
-"Сейчас, сейчас. Вот тут доделаю..."
Потом батюшка приехал, привёз крестик для дочери (кто-то прислал ему из Дивеева). Алюминиевый, на черном шнурке.
-"Мир дому сему."
Дочь при виде священника, шмыгнула к себе в комнату. Кое-как уговорила её выйти. Батюшка надел детёночку крестик и получил такой взгляд в ответ, что поспешил тут же уйти.
-"Он что, теперь всегда будет приходить?" - опять с рыком.
-"Так он же в первый раз пришёл. Да и ушёл сразу же."
Батюшка привёз книги, и мы опять читали и читали. Потом была первая поездка в церковь и первая исповедь, а дома моя паника и истерика - не во всех грехах покаялась, слукавила. Опять на исповедь.
               Храм у нас меленький, раньше там была музыкальная школа. Нет никакой позолоты и великолепия. Но мне там всё мило, и иконостас, собраный из икон разного размера, и хор из дву-трёх человек, и вышарканая дорожка на солее, и скрипучий пол. Первое время удивлялась хабаровчанам, зачем ехать в такую даль, да в нищий храм? В Хабаровске такие храмы!  Какая разница какому священнику исповедоваться? Ан нет. Едут. И детей своих везут сюда крестить, а потом и венчать.
               Ребёночек мой помогает на клиросе - читает и учится петь.

Дед Ефим

Дом деда Ефима и бабушки Груни стоял в проулке, окруженный фруктовым садом. Фруктовый сад, в те времена в нашем суровом краю, был большой редкостью. Груши, всевозможные ранетки, виноград и даже яблоки, всё это успешно выращивалось дедом. А чтобы мы не шкодили в саду, дед Ефим зазывал нас собирать падалицу и разрешал есть фрукты в волю и давал с собой. Был у деда с бабушкой телевизор. Экран маленький. Но мы всегда радовались, если дед звал нас:"Идите, кИно интересное по телевизору." Мы знали - если звал, значит фильм о войне. Мне тогда было совсем мало лет. О войне я представления не имела никакого. И когда первый раз увиделе в фильме как "фашисты убивают наших", выбежала на улицу и долго плакала на взрыд. Немного повзрослев, стала замечать, насколько деду Ефиму тяжело смотреть фильмы о Великой Отечественной войне, особенно если показывали горящие танки. Дед плохо видел и поэтому садился близко к телевизору спиной к нам. Мы видели как вздагивают плечи деда, как дед склоняет голову, пряча лицо в ладонях. Плакал он беззвучно. Дед на войне был танкистом. Несколько раз горел, но выжил. Рассказывал как он пытался вытащить ребят из горящего танка. Весь экипаж сгорел заживо. Он один, весь обгоревший чудом остался жив. Особенно пострадали руки, видимо пытаясь помочь,  дед опускал их прямо в огонь, бушевавший внутри танка. Вспоминаю, что дед Ефим любил столярничать, всякие игрушки нам мастерил. И удивляюсь, как он мог это делать руками, на которых не было нескольких пальцев, а оставшиеся были изуродованы. Господи, упокой душу раба Твоего.

Отредактировано Антонина Федоровна (2008-01-01 07:12:13)

Капенёшечка

Все дети уже повырастали из школьного возраста, а принцеса только пошла в первый класс. Дашка её назвали. Ещё есть у нас у бабушки Гали кот Даня, и Дашке всегда при знакомстве приходится говорить: "Меня Даша зовут, но я не кот, я девочка, папина и мамина капенёшечка. А капенёшечка потому, что я на них похожа, а не на кота." Всё это она произносит задорно, широко улыбаясь и понятно, что шутит. Дашка растёт среди множества взрослых братишек-сестрёнок, дядь-тёть, дедушек-бабушек родных и двоюродных, поэтому ей приходится соответствовать, чтобы не казаться самой глупой в этой толпе. Есть у неё соседка, которая вечно бегает проповедует и заодно морочает голову Дашке, а та потом ставит в тупик меня. Была помладше, очень любила смотреть на иконы, особенно когда на них падали лучи солнца. Или залезет под стол, на котором стоят иконы, и затихнет. Я и рада, хоть отдохну от её распросов. Теперь к столу с иконами не подходит. Ошарашила меня: "Тонь, а иконам молиться нельзя, это ведь не Бог." Объяснила ей, что иконам никто не молится. Вродебы поняла. В другой раз объявила, что молиться нельзя, Бог и так знает наши мысли. Я задумалась - как объяснить. Дашка выразительно смотрит на таз со свеже испеченными булочками - запах оболденный. "Даша, знаю о чем ты думаешь, но чаю с булочками тебе не дам."  "Экономишь или жадная?"  "Нет не экономлю и не жадная. Мне приятно будет если ты сама попросишь, да ещё и похвалишь мои булочки. Я похвалы жду от тебя не потому, что тщеславная. А отгадай почему?"  Дашка задумалась, ковыряет скатерку пальцем. "Да ты подумаешь, что я воспитанная и очень внимательная. Я угадала?" "Очень ты догадливая девушка. А теперь подумай, почему люди обращаются  к Богу с молитвой." Дашка приняла такое рассуждение. Но в другой свой приход в гости решила меня уесть окончательно, оставив заранее продуманный довод на самый последний миг.  Уже влекомая родительской рукой в низ по лестнице, выложила: "Тонь, пока! Да, я забыла тебе сказать - крестик носить нельза. Это же амулет, а амулеты носить большой грех." Хлопнула дверь внизу и я осталась с носом. Теперь жду когда Дашка немного забудется и зайдёт в гости.

Осознание

            Первый мой крестный ход сильно изменил моё отношение к церкви, к православию. До него было ощущение, что я нашла свой родной дом, где можно спрятаться и захлопнуть створки, где есть сильная добрая рука - она погладит по голове для утешения, и огородит от натиска неприятностей. После крестного хода пришло осознание бытия в совсем ином вИдении. Стало понятно для чего живем и как надо жить - об этом я уже знала из книг, из проповедей, но знать и осознать - обсалютно разные ощущения. Как передать в тексте ощущения я не знаю, поэтому буду просто описывать событие.
В Биробиджан прибывал список с иконы Божией Матери "Иверская". Икону хотели заказать на Афонской горе в Белозерках, но там пришлось бы очень долго ждать. И вдруг пришло сообщение, что есть готовый список с иконы и его уже готовят к отправке в Биробиджан.
          Для маленького областного городка крестный ход  конечно же событие не малое и не ординарное. Народ приехал со всей области. За долго до прибытия иконы, у въезда в город собралось столько народу, сколько не могла собрать ни одна октябрьская демонстрация. Автобусы всё прибывали и прибывали. День был необычайно тёплый и солнечный для этого времени года - по всем законам природы уже должна быть осенняя промозглость. Небо было не просто голубым - оно светилось голубизной. Облака - огромные белые шапки. Солнце не просто светило, а играло светом. На лицах людей ликование. В настроении священства чувствовалось что-то особенное. Торжественность - да, но что-то ещё. Все ждали. И вот колыхнулось волной :"Едет...Едет...Едет" Потом уже меня поразила такая точность - не ВЕЗУТ, а ЕДЕТ. Икона приближалась медленно, уже различимы очертания Лика Богородицы, Младенца. Вот уже взгляд Матушки ласкает наши души. Слёзы по щекам ожидающих. Улыбки на губах. Сияние глаз. И такая тишина и покой! Наверное, если бы было желание прислушаться, то можно было бы воспринять звук скольжения облака по небу. Но внимание всех было сосредоточено на Лике Богородицы - настолько необычно было Её прибытие.  Икона  большая и явно тяжёлая, но желающих нести её на много больше, чем это необходимо. Хоть несколько метров. Хоть несколько шажков. Прикоснуться. Быть сопричастным. Крестный ход двинулся по главной улице.  Песнопения, хоругви, иконки, белые платочки, дети на руках, в колясках, на папиных плечах, за руку с мамой. С тротуаров:"Что за событие у вас?"  "Крестный ход! Икона Богородицы! Богородица! Матушка!"  "А нам можно?" "Да! Конечно!" Хочется всё запечатлеть, запомнить, унести с собой, чтобы потом поделиться со всеми, чтобы у всех было, чтобы все несли с собой, в себе и для всех! Ещё больше хочется, чтобы никогда эти ощущения не омрачились и не исчезли.
        Остановились у часовни на молебен. С запада нарастала черная туча, громыхала, сердито сверкала копьями молний. Упали крупные редкие капли, стали открываться зонтики. С востока потянуло ветерком. Туча ещё некоторое время цеплялась за макушки елей, за телевышку на сопке, но вдруг начала светлеть, распадаться и уже на всей шири неба только охапки белых облаков и солнышко. Крестный ход опять двигался. К ещё недостроенному собору. К Никольскому храму.
         Колокола перзвоном по всей округе расплескивали - Ждём.Ждём. Бо-го-родица! Бо-го-родица! Бо-го-родица! Ждём.Ждём. Бо-го-родица! Бо-го-родица! Бо-го-родица! У ворот матушки с цветами. По дорожкам - лепестки. Приветствие Владики :"О! Пресвятая Дево, Мати Господа, Царице Небесе и земли! Вонми многоболезненному воздыханию душ наших..."
         Всякий раз, когда я бываю в Биробиджане - иду в собор. Навстречу всегда взгляд Богородицы. Икона одна, а взгляд всегда разный. То ласковый, то строгий. То утешает, то изливает любовь. Смотрю на Её Лик и появляется надежда, что желание жить по заповедям Божьим не забудется за порогом храма, что в следующий раз не будет повода прятать глаза и молить о прощении.

Отредактировано Антонина Федоровна (2012-01-14 05:57:54)

Грибы для Натальи

                  С Натальей мы выросли на одной улице, дома наши стояли совсем рядом,  братишки её и мои были друзьями. А мы с ней во времени разошлись - я уже взрослой себя считала, когда Наталья ещё играла в дочки-матери. Сколько знаю её, всегда она заботится о брошенных животных, всегда у неё с собой пакет с едой для собак и кошек. Все бездомные Жучки, Бобики и Мурки бросаются ей под ноги из всех подворотен и подвалов, и везде её сопровождают. Наталья очень болезненная. Уж и не знаю сколько раз её оперировали, и оталось-ли что у неё внутри, а снаружи она... - в чём душа держится? Но слава Богу - живёт и работает, и в церкви на службах сил хватает стоять.
                  А вот в лес по грибы ходить не решается, говорит, что на обратную дорогу точно сил не хватит. Иду из леса с полной корзинкой грибов - пообещала своим соседкам-бабулькам набрать, Наталья навстречу: "Ой. Какие грибочки! Я своих мальчишек никак не уговорю сходить, а так грибочков жареных хочется."   Так мне не жалко, эти бабулькам отнесу, а в другой раз для Натальи постараюсь. Даст Бог завтра-послезавтра и наберу.
                    Выбралась я в лес только через неделю. Обещание помню и полна решимости его выполнить. Но увы. Белых грибов нет, подосиновиков совсем мало, подберёзовиков правдо много, но я их не люблю собирать - вида у них никакого. Белых или подосиновиков наберешь, так по улице не стыдно с корзинкой идти. А на подберёзовики никто и внимания не обратит. Но пришлось брать - Наталья ждёт грибков.
                    Брожу по лесу и рассуждаю: "Если нарежу полную корзину, то половину - Наталье, половину - мне. Подосиновики и белые надо уложить с этой стороны, а с этой подберёзовики. Наталье дам подосиновиков - если их будет много, а если мало, то и подберёзовиков ей хватит. Дойду до её дома, эту часть корзины платком прикрою, чтобы не дразнить. Чтой-то жадничать начала. Стыдоба. Вот ещё подосиновичек.Один. А как подберёзовики, так кучей лезут на глаза. Ну, ладно дам Наталье несколько подосиновиков, вот этих крупных, а молоденьких себе оставлю. Мало их сегодня. Ма-ало. Господи, помилуй мя грешную! И чего жадничаю? Опять подберёзовики. Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей! И как я про эту стыдобу на исповеди буду... Белый! Его с этой стороны, поглубже, на дно, под грибы. Эх, ещё бы хоть парочку таких! Можно тогда и Наталье хоть один дать. Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешную! И что это я сегодня так горячусь? А вот там всегда подосиновики есть. А сегодня нету. Ну, вот всегда были, а сегодня, когда очень надо, их нет. Милая моя, жадничать не хорошо. Боженька накажет. Не-е-ет сама себя наказываю - если бы не жадность, так и прогулка с пользой. Господи, помилуй!!! Наваждение какое-то. Вот только здесь проходила, ничего не было. Что они из под земли вылезли что-ли? Как не наступила? И там! А вот ещё! Ой, и тут! Пакет взяла иль нет? Взяла. Вместятся? Ладно если что, то платок сниму и туда. Ну вот, все. Слава тебе, Боже! Что-то не пойму, я ведь туда шла - грибов не было. Вот мои следы. Не могла не заметить. Вся поляна усыпана была. Так и осин рядом... Ага, жадина! Вразумил тебя Господь. На. Бери, Антонина, только помолчи. Помилуй мя, Господи, помилуй."
                      Наталья грибам обрадовалась. Я стараюсь самые красивые ей отдать. А она стесняется брать так много и самые лучшие. Рассказала ей, что грибы эти её собственные. Посылочка прямо оттуда для Натальи. Или для меня? Для вразумления.

Отредактировано Антонина Федоровна (2008-05-11 09:13:23)